I. Стратегия идеологической войны империализма в Латинской Америке.
a. Деидеологизация народного движения и правый популизм 1990-2021 гг. Перуанский опыт. 1970-е и 1980-е годы в Перу были периодом подъема левых политических организаций и народного движения, особенно профсоюзных организаций и крестьянских союзов, которые стали решающей политической силой в перуанской политике. Этот период характеризовался высокой степенью классового сознания и политизации народных слоев.
Левые организации, хотя и раздробленные в союзе с социальными и народными организациями, такими как Всеобщая конфедерация перуанских трудящихся и другими, добились восстановления демократии после всеобщих забастовок 1976 и 1977 годов, которые вынудили диктатуру генерала Франсиско Моралеса Бермудеса назначить выборы в Учредительное собрание в 1978 году, на которых левые организации и Коммунистическая партия Перу получили 28% голосов избирателей.
Этот народный подъем достиг своего пика с политической победой Искьерда Унидад на муниципальных выборах 1983 года в Лиме и большинстве городов страны, укрепив ее позиции в качестве второй политической силы в Перу. Этот процесс накопления политических и социальных сил достиг своего зенита на президентских выборах 1985 года, на которых Объединенные левые укрепили свои позиции в качестве второй политической силы, но этот же год стал и началом их упадка. Народные слои постепенно отдалялись от дискурса и предложений левых, погрязших в расколе, спорах между усердными кликами и политическом авантюризме, возглавляемом радикально настроенными социал-демократическими партиями, что отвлекало внимание от насущных социальных требований, таких как решение проблемы политического насилия, терроризма “Сияющего пути” и MRTA , государственного терроризма и галопирующего экономического кризиса и гиперинфляции 1988-1990 годов, усугубляемых нехваткой основных продуктов питания и топлива. Наконец, этот спад закончился в 1990 году с исчезновением Искьерда Унидад и переходом поддерживавших ее народных слоев к зарождающемуся Фухиморизму.
b. Перевод. Появление фуджиморизма в перуанской политике в 1990 году направило в свою пользу опасения перуанского большинства: всеобщее террористическое насилие, которое правительство Алана Гарсии не смогло остановить, угроза неолиберального экономического “шока”, объявленного кандидатом от зарождающихся ультраправых Марио Варгасом Льосой, и ошибочный экономический кризис, который вверг Перу в нехватку основных продуктов питания и гиперинфляцию. Все это происходило в контексте реализации в Латинской Америке так называемого “Вашингтонского консенсуса” или реализации неолиберальной модели, разработанной американским империализмом для Латинской Америки. Альберто Фухимори победил на выборах 1990 года, и левые оказались в абсолютном меньшинстве. Придя к власти, Альберто Фухимори применил меры экономического шока (так называемый “фудзи-шок”), сопровождаемые политикой политического патронажа среди наиболее депрессивных социальных слоев.
После 21 месяца пребывания у власти Фухимори 5 апреля 1992 года устроил государственный переворот, закрыл Конгресс Республики и отменил Политическую конституцию 1979 года; в июне 1992 года был захвачен Виктор Полай Кампос, лидер MRTA, а в сентябре того же года была захвачена руководящая клика террористической организации “Сияющий путь”, включая ее лидера Абимаэля Гусмана Рейносо. Фухиморизм начался. Правительство Альберто Фухимори удовлетворило насущные потребности населения, предотвратив его самый глубокий страх: разрушение страны в результате экономического кризиса и, в меньшей степени, терроризма “Сияющего пути”. Таким образом, в последующие годы произошла передача организованных и неорганизованных социальных масс, связанных с государственной системой социального обеспечения Фухимори.
Этот переход сопровождался постоянной политикой преследования и политических репрессий против остатков левых сил, профсоюзных и народных лидеров, выступавших против экономической модели, с систематическим осуществлением грязной войны, разработанной ЦРУ и Госдепартаментом правительства США, в дополнение к коррупционной практике правительства Альберто Фухимори, направленной не только на сохранение контроля над вооруженными силами, но и на финансирование деидеологизации народного сектора через прессу, университеты, занятые вооруженными силами, и стимулирование создания политических партий, которые скрывали преступные организации, связанные с торговлей наркотиками и коррупцией между государственным и частным секторами, закладывая основы для того, чтобы политика перестала быть вопросом идеологии или правительственных программ, а стала “бизнесом”.
c. Триумф идеологии над политологией (мое предположение). Как говорил Карл Маркс, “идеология – это ложная форма знания”, и именно она навязывается в Латинской Америке с 1990-х годов. Знание этого процесса является важным фактором, который должен позволить нам осмыслить и преодолеть допущенные ошибки. Политическая борьба перуанских левых всегда была связана с разработкой политических платформ, анализирующих реальность на основе науки. Отсюда сила социалистическо-коммунистического предложения марксистской левой.
В этом контексте два фактора создают условия для торжества идеологии правых над политическими предложениями левых: a. Неустойчивость экономической жизни страны политически разрушает наиболее сознательные слои рабочего класса. b. Неустойчивость политической жизни страны создает условия для развития клиентелизма. c. Политический клиентелистский популизм порождает условия для структурирования правого политического популизма, который проявляется сначала в “политической независимости”, а затем в появлении “фудзиморизма”, оба из которых развивают прокапиталистические, нелиберальные предложения. Следует подчеркнуть, что этот популизм возник в результате кризиса крупнейшего левопопулистского движения в нашей стране – АПРА. И левый, и правый популизм продавили идею капиталистической революции. Левый вариант ставит своей целью создание национальной буржуазии из государства – в чем попытка Алана Гарсии и его двенадцати апостолов потерпела неудачу – в то время как последний стремится создать капиталистическую революцию путем “освобождения рыночных сил” и, посредством народного капитализма, создать условия для развития национальной буржуазии. В отличие от политической альтернативы “несоциалистической социальной революции”, предложенной APRA с момента ее основания, после ее провала предлагается революция против политики с технократической, но неявно просистемной точки зрения.
Правда заключается в том, что в результате обоих процессов, непрерывных во времени, единственное, что появилось – это грубая и сократившаяся буржуазия и невиданная ранее люмпенизация политики, причем не только в сфере государства, но и во всех социальных слоях, то, что окрепло – это неформальная экономика.
Таким же образом, это “освобождение” рыночных сил приводит только к укреплению монополий, особенно финансовых монополий, которые являются пространством, в котором транснациональные корпорации, монополии, неформальная деятельность и богатые политики отмывают свои незаконно заработанные деньги за счет бедности и неустроенности большинства населения.
d. Это продвижение популизма происходит также потому, что оппортунистические сектора левых – в их социал-демократической и либерально-прогрессивной версиях – отказываются от политической борьбы в сферах возглавляемых ими правительств, оставляют защиту принципов, впадая в прагматизм, не определяют, какими левыми они являются с намерением продолжать побеждать на выборах, то есть отказываются от четкого определения социализма-коммунизма, которое позволило построить Объединенные левые, четкое определение социализма-коммунизма, которое позволило построить объединенные левые, отброшено, что позволило возникнуть идеологическому конфуцианству и гражданам потерять способность различать марксистских, революционных и социалистических левых от остальных популистских партий, которые называют себя левыми каждый раз, когда проходят выборы.
Кризис был таков, что внутри самой оппортунистической левой стала выдвигаться идея народного капитализма, что привело к появлению “независимости” “беспартийных” внутри Объединенной левой, затем к борьбе за “собственный профиль” и, наконец, к расколу левой. Именно на основе этого разложения общественного движения возникли “независимость” и фудзиморизм, которые также основаны на милитаристском авторитаризме, глубоко укоренившемся в народном коллективном воображении и имеющем отношение к идее порядка, а не к предложению, основанному на прочных и устойчивых программах. Именно на основе этого поражения марксистской доктринерской политики, которая является кризисом праксиса, укрепляется правая идеология, построенная не только на неолиберальных идеях, но и на сильном сочетании предрассудков, страхов и страстных чувств, которые правое крыло систематически и функционально эксплуатирует, при этом левые не в состоянии выдвинуть реальную альтернативу левому и правому популизму.
Фухиморизм, вооруженный огромным пропагандистским аппаратом, разработал успешную стратегию деидеологизации молодежи и студенчества, оккупировав военным путем основные перуанские университеты, такие как Сан-Маркос, UNI и La Cantuta. Он развернул яростную антикоммунистическую кампанию, пропагандируя индивидуализм против солидарности, беспринципную конкуренцию, обмен гуманистических ценностей на меркантилистские ценности, что подпитывало разочарование народных масс в политических партиях, которые ввергли страну в кризис 80-х годов (Acción Popular, Partido Popular Cristiano и APRA), и разочарование в партиях, неспособных стать правительственной альтернативой для выхода из кризиса и террористического, полувоенного и государственного насилия, таких как Izquierda Unida (Объединенные левые).
Фуджиморизм мастерски реализовал идеологический рецепт неолиберализма: деидеологизация организованного и неорганизованного народных секторов, навязывание им убеждения, что их цели лежат в пределах экономических требований: улучшение условий труда (достойная работа), социальный диалог между работником и работодателем, социальная помощь и самозанятость, тем самым уничтожая в организованных народных секторах цель борьбы за власть и построения социализма.
В своей стратегии идеологического проникновения в империализм Перу развернул упорную войну с неолиберализмом как таран, показывая самораспад СССР и падение восточноевропейского социалистического блока как конец социалистическо-коммунистической парадигмы и “нереальность” борьбы за социализм коммунистов и левых социалистов.
II. Народная власть и новое государство. Восстановление народных секторов с точки зрения построения независимости. Обращение вспять деидеологизации народных секторов с целью превращения их в проводников революционных изменений в пользу социализма требует разработки тактики, осью которой является решение, во-первых, противоречия независимости-империализма, что облегчает включение других социальных секторов в антиимпериалистическую борьбу, и, во-вторых, развитие производительных сил.
Слова Кондолизы Райс “сменить платформу энергетической зависимости Европы от России на зависимость от энергоресурсов США” подытоживают стратегию империализма в ее сути: получение природных ресурсов и монопольных рынков, где войны, дипломатия, санкции, эмбарго и другие средства принуждения являются лишь механизмами удовлетворения прожорливости расширенного капитала.
Латиноамериканские страны связаны системой очень глубоких зависимостей, которые затрагивают различные сферы развития наших стран, препятствуя тем или иным образом строительству и развитию производительных сил на пути к цели социализма. В этом контексте, где борьба государственного монополистического капитала борется за сохранение своей гегемонии посредством санкций и войны, политика борьбы с империализмом является правильной. Однако необходимо понимать, что это противостояние имеет несколько уровней:
a. Это борьба на уровне региональных блоков против финансовой диктатуры доллара в мировой экономической системе. В определенном смысле эти блоки можно обозначить как антифашистский мировой народный фронт. БРИСК, Шанхайская группа, ОПЕК-Плюс и другие.
b. Антиимпериалистические и антифашистские политические движения, которые не обязательно являются пространством борьбы за социализм. Да, в этом контексте борьбы мы сталкиваемся с крупными корпоративными монополиями, которые находятся в процессе фашизации из-за потери гегемонистской власти в экономической войне, через которую мы прошли после навязывания капиталистической глобализации в 1990-х годах. Димитров утверждает, что “фашизм – это откровенная террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала”, однако это определение может привести нас к отождествлению “террористической диктатуры” с диктаторским и тоталитарным режимом, что является ошибкой, поскольку любое государство опирается на механизмы силы, и это равносильно тому, чтобы думать, что существует реальная дихотомия “демократия vs. диктатура”, и путать форму с сущностью. Сегодняшний фашизм не будет таким же, как фашизм 1930-х годов, он придет в другом обличье, сегодняшний фашизм может прекрасно артикулировать партийный плюрализм с единым мышлением, он может держаться не на единой государственной идеологии, а на массовой идиотизации населения через СМИ, это те формы, которые уже начинают проявляться в милитаризации, предложенной НАТО, и в войне как главном способе решения экономических
и политических проблем, случаи Украины и конфликт на Тайване являются проявлениями этого. Эти зависимости становятся мощным инструментом империализма и неолиберальной модели, когда наши страны ищут иной путь развития, не разорвав цепи, связывающие их с системой зависимостей, навязанной империей.
С другой стороны, зависимость латиноамериканских стран может стать важным политическим инструментом для инструментализации наших стран международным финансовым капиталом и военно-промышленным комплексом в ключевые моменты политического противостояния. Поэтому борьба против процесса фашизации, происходящего в мировом масштабе в результате кризиса однополярного мира и возникновения многополярного мира, не должна заставить нас отказаться от главной борьбы за социализм. Мы должны превратить антифашистскую и антиимпериалистическую борьбу в постоянную борьбу против капитализма и за социалистическую альтернативу.
В стратегии развития успешной антиимпериалистической борьбы дело Перу заключается в том, чтобы коммунисты, левые партии и организованные народные слои разработали альтернативный проект государственности, осью которого является решение противоречия между независимостью и империализмом.
В этом смысле коммунистам необходимо работать в трех стратегических направлениях: a. Построение политизированного общественного движения в социалистической перспективе, что означает укрепление отношений между партией и гражданским обществом. b. Работать над тем, чтобы занять пространства власти и превратить их в точку опоры для экономических, социальных и политических преобразований. c. Работа по улучшению способов донесения нашей политической перспективы на основе популяризации социалистических идей. В стратегии борьбы за новое общество на пути к социализму преодоление этой зависимости должно обеспечить руководство новым обществом и новым государством со стороны трудящихся, обученных управлению общественным производством, что должно составлять суть антиимпериалистической конституционной идеологии.
